В ожидании апокалипсиса - Страница 36

При общем довольно среднем уровне культуры американцев они показывают миру свой демократизм и свое понимание свободы, уравнивая в правах всех граждан. Однако в каждом провинциальном городке, на каждой американской улице можно найти улыбающегося расиста, ненавидящего негров, евреев, итальянцев, пуэрториканцев, словом, всех, кто хоть как-то отличается от него самого.

Может, истоки этой ненависти и питают тайную войну, которая никогда не исчезает. Недоверие и страх в отношении непохожих на твой народ людей двигают малыми государствами. Трудно примириться с чужим складом мыслей, поступков, социальных воззрений. И тогда война становится неизбежным и единственным способом разрешения всех конфликтов, размышлял Дронго.

В дверь позвонили.

«В этом отеле есть даже звонки», — улыбнулся Дронго, открывая дверь.

В коридоре стоял Эльдар. Он действительно изменился, возмужал.

Сколько прошло лет, начал вспоминать Дронго. Кажется, около двадцати с того памятного школьного вечера, когда они прощались со своим детством.

Они обнялись, расцеловались. Эльдар внимательно рассматривал его.

— Ты сильно изменился, — заметил он наконец, усаживаясь в кресло.

— Наверное. Прошло много лет. Что ты будешь пить? — спросил Дронго, открывая бар. — У меня есть шампанское.

— Давай за встречу.

Он откупорил бутылку, разлил золотистую жидкость в бокалы. Они чокнулись.

— Рассказывай, — потребовал Эльдар, — я слышал, ты работал по линии Третьего управления?

— Кто тебе об этом сказал?

— Разное говорили. Ты ведь был раньше экспертом ООН. Тебя многие помнят здесь по твоим операциям. А в 1988 году прошел слух, что тебя убили.

— В меня стреляли, но я остался жив. Правда, был тяжело ранен, наверное, поэтому все посчитали, что я погиб.

— И после этого ты бросил свою работу?

— Нет, конечно. Но в качестве эксперта я уже представлял мало ценности. Меня стали использовать по другим направлениям.

Эльдар не стал задавать ненужных вопросов.

— Ты можешь сказать, сколько пробудешь в Нью-Йорке?

— Пять дней.

— Всего пять. Тебе нужно обязательно побывать у меня дома. Ты ведь не знаком еще с моей женой.

— А когда ты женился?

— Семь лет назад. И у меня уже шестилетний сын. Он учится здесь, в Америке. В этом году пошел в школу. Настоящий янки. Правда, он родился в Индии, так что американским президентом ему не бывать. Но я не очень переживаю. Не нравится мне здесь. Три дня назад прочитал в «Нью-Йорк тайме», как в Бруклине убили директора школы. Случайно, в перестрелке, когда он искал своего девятилетнего ученика — торговца наркотиками. А тебе здесь нравится?

— Я никогда не любил путешествовать.

— Да, ты всегда был домоседом. Любил читать книги и не выносил присутствия девочек. Ты по-прежнему не любишь женщин? Или уже женился?

— Не успел. И я, кажется, по-прежнему домосед. А единственная женщина, которая мне нравилась, погибла в прошлом году в Вене.

— Извини.

— Ничего страшного. Я уже давно привык к этим мазохистским упражнениям со своей душой. Моих друзей стали часто убивать в последнее время. Согласись, к этому трудно привыкнуть.

Они помолчали. Дронго снова разлил шампанское.

— За твою семью.

— Спасибо. Но я тебя завтра жду.

— Обязательно приеду. Где ты живешь?

— Северный Бронкс. Там бывшая советская колония. Теперь в этом доме обитают представители всех суверенных стран СНГ. Сам ты не найдешь. Договоримся, и я заеду за тобой. Если, разумеется, ты можешь появиться у меня дома, — вспомнил вдруг Эльдар.

— Не говори глупостей. Я обязательно к тебе приеду. Мне интересно посмотреть на твоего сына.

— Говорят, он похож на меня. Эльдар поставил бокал на столик, потянулся за виноградом.

— Я вымою руки, — вспомнил он, направляясь в ванную. Через секунду раздался его восхищенный возглас:

— Слушай, кто тебе оплачивает номер? Столько позолоты в твоей ванной рождает у меня массу противоречивых чувств и даже комплекс неполноценности.

— Не обращай внимания. Я просто спутал гостиницы. Завтра утром перееду в более дешевую.

Эльдар возился в ванной.

— Если хочешь, — крикнул он, — я могу помочь тебе устроиться в отель ООН, рядом с нашим представительством.

— Спасибо, не надо. Я уже позвонил в другую гостиницу.

Эльдар вышел из ванной.

— В твоем баре есть что-нибудь кроме шампанского?

— Конечно.

— Ну, доставай наконец, а то я умру от жажды.

— Я всегда подозревал, что дипломаты — потенциальные пьяницы, — улыбнулся Дронго.

— А я всегда знал, что разведчики — скупердяи, — парировал Эльдар, — доставай виски.

Пить они закончили в пятом часу утра, когда Эльдар собрался ехать домой. Дронго, всегда старавшийся не перебарщивать, где-то в половине четвертого понял, что за приятелем ему не угнаться, и бросил пить. Бывший одноклассник доканчивал бутылку в одиночестве.

Его автомобиль по просьбе Дронго припарковали в гараж отеля, а самого Эльдара он посадил в такси.

И только вернувшись в номер, вдруг почувствовал, как болит голова. Дронго включил горячую воду, почти кипяток и целых полчаса принимал ванну. После чего встал под холодный душ. Голова стала ясной, но усталость не прошла.

В четверть шестого утра он вышел из отеля и, пройдя две улицы, взял такси. Доехав до старого города, отпустил машину у отеля «Виста» и поймал другую. Теперь он направлялся в Бруклин.

Ровно в шесть пятнадцать утра Дронго подъехал к ресторану на Оушн-авеню, где его терпеливо ждал Любарский, сидевший в своем автомобиле. Он отпустил такси и, перейдя улицу, сел в машину связного.