В ожидании апокалипсиса - Страница 62

К оглавлению

— Куда мы едем? — не выдержал Дронго.

— Я же вам говорил, за город.

— Вы всерьез хотите меня уверить, что это воскресный пикник?

— Это деловая поездка, — сухо отозвался Риггс.

— А если я сбегу?

— Нет.

— Что, нет?

— Не убежите. И потом, для чего? Куда? К кому? Вам гораздо выгоднее сидеть здесь. Или интереснее — это одно и тоже.

— А если я все-таки попытаюсь сбежать? — снова полюбопытствовал Дронго. Англичанин мягко затормозил.

— Пожалуйста. Можете бежать. Уверяю вас, за нами нет никакого наружного наблюдения.

Полминуты они просидели молча.

— Будем считать, что вам удался этот трюк, — беззлобно произнес Дронго, — поедем дальше.

Риггс кивнул, включая зажигание.

— Как вы спите по ночам? — спросил он. — Кошмары не мучают? — А вы считаете, они должны меня мучить?

— Я задал вопрос, — терпеливо напомнил Риггс.

— Не мучают. Подозреваю, что ваши психологи анализируют мое поведение даже во сне.

— А вот я плохо сплю по ночам, — вздохнул собеседник, — никакие лекарства не помогают.

— У вас нечистая совесть, — пошутил Дронго.

— Очень возможно, — серьезно ответил Риггс.

— Вы так и не сказали, куда мы едем.

— Извините. У нас сегодня важная встреча. Американцы прислали своего представителя. Нет, это не Бремнер. Он рангом повыше. Вместе с ним будет шеф нашего ведомства. Видите, я предельно откровенен с вами.

— Спасибо. Значит, сегодня я увижу миссис Стеллу Римингтон?

— Подозреваю, что вы даже читали ее досье, — рассмеялся Риггс.

— Вы так прячете своих руководителей спецслужб, как будто они нелегалы.

Это, кстати, сугубо британская черта. Нигде в мире давно нет ничего подобного.

— Нигде в мире нет такой разведки и контрразведки, как наша, — невозмутимо прервал англичанин.

— Господи! И вы еще на что-то претендуете. Да после Кима Филби и Гордона Лондейла вас нужно было закрывать за непрофессионализм.

— Не могу согласиться. Вы же здесь, у нас.

— А вы считаете меня фигурой, равной им обоим?!

— Во всяком случае, вы один из лучших профи, с кем я встречался за свою жизнь.

— Благодарю за комплимент. Вы тоже.

— Это не комплимент. Осторожнее, сейчас резкий поворот. Я давно хотел у вас спросить: что вы думаете насчет ситуации у вас в России?

— У них в России. Вы же знаете мое подлинное имя. Я гражданин соседней страны.

— Ладно, не переигрывайте. Я просто воспользовался условной терминологией. Как вы считаете, политика России действительно может резко измениться?

— А как вы сами думаете?

— У вас дурная привычка отвечать вопросом на вопрос. Если не хотите, не отвечайте.

— Пожалуйста. Думаю, что не очень изменится.

— Почему?

— Существуют геополитические интересы, которые просто не могут исчезнуть.

— Вы в это так верите? А поддержка санкций против Ирака? Тогда Россия примкнула к коалиции объединенных западных держав.

— Какие-то уступки общественному мнению Запада, несомненно, будут. Но спецслужбы, армия, ВПК перестраиваться не могут и не будут, даже если во главе их поставить демократа Сахарова или Ростроповича.

— Второй, кажется, музыкант? — спросил англичанин.

— Да. Во времена Брежнева лишили советского гражданства. А первый уже три года как умер.

— Об этом я помню. Так вы считаете, что все может остаться по-прежнему?

— Вы неумный человек, господин Риггс. Как, по-вашему, для чего я здесь? — спросил Дронго. — Неужели мне просто захотелось попутешествовать за их счет?

— Мы об этом и говорим.

Риггс включил музыку. Послышалась песня из знаменитого фильма «Кабаре».

Лайзе Минелли пела о том, что тигра нельзя превратить в ягненка и, если любви нет, все кончено.

«Прощай, мой господин», — повторила певица.

— Потрясающая женщина, — восхитился Дронго.

— Простите, не понял.

— Ужасно люблю этот фильм. Смотрел его раз десять.

— Как можно тогда понимать решение ваших спецслужб о выдаче своей западной агентуры, особенно в бывшей Германии?

— Только как ненужный балласт. — Дронго был более чем искренен.

— Угу. Не думал, что вы так честно ответите. Значит, лучшие кадры вы сохранили?

— У меня фатальное желание снова спросить: «А как вы думаете?» — Оба усмехнулись.

— Мы довольно долго едем, — осторожно заметил Дронго.

— Еще минут десять. А что вы думаете насчет нового министра госбезопасности Баранникова?

— Он из милиции. А там уже давно свои идеалы. Кроме того, работал в Закавказье. В той обстановке остаться честным человеком в системе МВД практически невозможно. Он, конечно, не будет работать на западные спецслужбы. У него свое понятие об офицерской чести. Хотя деньги за услуги, думаю, возьмет. Такая была система.

— Он сможет реформировать КГБ?

— Вы хотите знать правду или вам нужен удобный ответ?

— Мне нужен удобный ответ.

— Он не сможет.

— А правда?

— Не захочет.

— Спасибо. Вы более откровенны, чем я ожидал.

— Вы тоже. Я не предвидел, что вы спросите об этом у меня. Просто вы мне более симпатичны, чем Олвинг.

— Интересно, почему?

— Он маленького роста и чувствует свою ущербность. В разговоре со мной постоянно проявляет злость.

— А если он просто не любит русских шпионов?

— А вы любите? Тем не менее вы говорите со мной нормально. Нет, у него комплекс неполноценности. Подозреваю, что наш разговор записывается на пленку, и он нас слышит. Тем хуже для него.