В ожидании апокалипсиса - Страница 11

Гордиевский подчеркивает, что в брежневскую эпоху разведка ГДР могла похвастаться наиболее впечатляющими успехами тайной войны Востока с Западом. В октябре 1968 года покончил самоубийством контр-адмирал Герман Людке, заместитель начальника отдела материально-технического обеспечения войск НАТО. Людке, среди прочего, имел доступ к картам размещения тысяч тактических ядерных ракет и был разоблачен, когда фотографировал миниатюрным «Миноксом» один из сверхсекретных документов. В день его самоубийства застрелился заместитель главы разведки ФРГ Хорст Вендланд, а в ближайшую неделю покончил с собой заведующий отделом мобилизации боннского министерства экономики Ганс Шенк.

Между тем Маркус Вольф успешно продолжал «атаку на секретарш». В 1967 году была осуждена Леонора Саттерлейн, секретарша министерства иностранных дел, которая через своего мужа Хайнца передала КГБ 3500 различных секретных документов. Когда Леонора узнала, что Хайнц женился на ней с единственной целью — завербовать ее, она покончила с собой в тюремной камере. В 1970 году за аналогичную работу на Вольфа была арестована Ирена Шульц из министерства по делам науки, а в 1973-м — Герда Шретер, работавшая в посольстве ФРГ в Варшаве.

Маркус Вольф отошел от дел в 1987 году в чине генерал-полковника. Как отмечает Олег Гордиевский, в последние годы командования иноразведкой ГДР он основательно испортил отношения со своим непосредственным начальником — министром госбезопасности Эрихом Мильке и с самим Хонеккером. Сегодняшним идеализмом от этих ссор тогда и не пахло — Вольф жаловался в московский центр на то, что Хонеккер «ограничивает разведывательное сотрудничество ГДР с СССР». В январе того года корреспондент «Ичсайта» Джонс Бернстайн писал, что неожиданный уход Вольфа частично объясняется его размолвкой с Хонеккером, не пожелавшим плыть в фарватере горбачевских реформ. Согласно версии советолога Авигдора Хейзелкорна, Вольф всю свою сознательную жизнь был продуктом советской разведки и упрямо гнул ее линию.

Глава 7

Вечером в назначенное время к небольшому пивному бару «Померания» подъехало такси. Из него вышла Мария, сильно хлопнув дверцей. В дальнем углу бара сидел Дронго. Женщина направилась прямо к нему. Она была в темном плаще и черном берете, делавшем ее похожей на испанку или француженку.

Сев напротив него, она сложила руки на столике. На бледном лице почти не было косметики. Под глазами виднелись темные пятна.

— Добрый вечер, — поздоровался Дронго, — у вас плохое настроение?

— С чего вы взяли?

— Вы неважно выглядите.

— Просто устала. — Мария достала пачку сигарет, зажигалку. Громко щелкнув ею, затянулась. Лишь после этого сняла берет, расстегнула плащ.

— Вы невежливый кавалер, — упрекнула Мария, — разве можно говорить даме, что она плохо выглядит?

— Вы правы, простите.

— Ладно, считайте, что простила. У вас был разговор с Хайнштоком?

— Вы же наверняка видели.

— Верно, но я не слышала, о чем вы говорили.

— О жизни, — усмехнулся Дронго, — о его и моей неустроенной жизни.

— Почему вас так потянуло на лирику? — Она курила сигарету с непонятной жадностью, втягивая в себя вместе с воздухом сигаретный дым.

Доставая платок, он опустил руку в карман своего плаща, лежавшего на стуле. Автоматически проверил включение скэллера. Рука привычно скользнула по металлическому покрытию аппарата. Дронго вытер лоб и положил платок обратно в карман, поправляя плащ. Вчера вечером в отеле он уронил скэллер на пол, и с левой стороны появилась небольшая царапина. К счастью, аппарат не пострадал, разведчик проверил его в гостинице, попросив портье принести в номер магнитофон. Скэллер исправно глушил все его разговоры в радиусе двадцати метров. Он внимательно осмотрел аппарат, и лишь убедившись в его функциональности, снова положил его на место. Но сегодня эта царапина все-таки чувствовалась.

— Я вообще люблю лирику. — Он кивнул официанту, заказав два стакана вина. — Мы должны встретиться с ним завтра утром, — весьма убедительно соврал Дронго.

— Зачем? — Она спросила это безразличным тоном, затягиваясь сигаретой. За темными стеклами очков почти не было видно ее глаз.

— Он хочет подумать до завтрашнего утра.

— Когда вы с ним должны увидеться?

— В десять часов утра, недалеко от его дома. — Впервые Дронго подумал, как трудно обманывать, не видя выражения глаз собеседника.

Словно прочитав его мысли, Мария сняла очки, посмотрела на него.

— У меня нет карты, но название улицы я запомнил.

— Покажите. — Она достала карту города.

Склонившись над картой, Дронго вдруг почувствовал тонкий аромат духов.

— Вот здесь, — уверенно показал он заранее выбранное место. Своя карта была у него в кармане пиджака.

Женщина долго молчала, рассматривая карту.

— Хорошо, — сказала она, не поднимая головы, — я буду в соседнем доме. Если он откажется, действуйте по плану.

Официант принес горячее вино и две тарелки мягких рогаликов.

— Ваше здоровье. — Дронго поднял стакан.

— Ваше здоровье. — Мария взяла стакан, раздавив в пепельнице окурок характерным жестом, т. е. смяв его почти пополам.

Он обратил внимание на этот жест еще в Таллине.

— Вы всегда курите «Мальборо»? — спросил Дронго.

— Да, хотя в России сейчас трудно что-то достать. Выручают командировки и наши ребята. Я просто привыкла к этому виду сигарет.

— В каком отеле вы остановились?